Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда РФ 22 июня 2011 года кассационным определением по делу осужденного Кумячева Е.П. установила, далее дословно: «…По смыслу названных норм уголовно-процессуального закона в их взаимосвязи, доказательственное значение имеет лишь такая аудиозапись, которая получена в результате применения технических средств самим судом, а не другими участниками процесса, которым право вести запись предоставлено законом лишь для обеспечения их собственных процессуальных прав и использования при реализации этих прав».
Не соглашусь с этим мнением, по следующим причинам, обоснованным законом. Согласно ч. 5 ст. 241 УПК РФ установлено, что лица, участвующие в открытом судебном заседании, вправе вести аудиозапись. При этом получать согласие председательствующего судья на использование технических средств аудиозаписи не надо. Это факт. И это подтвердил Верховный суд РФ. А вот далее начинается некая «химия» в толковании положений закона. Нигде не сказано, что аудиозапись осуществляется «для обеспечения процессуальных прав участников уголовного судопроизводства и использования при реализации этих прав». Но примем эту позицию суда. Тогда необходимо обратиться к статьям, в которых установлены процессуальные права участников уголовного судопроизводства: потерпевшего, подсудимого и т.д. Везде мы найдем право на «предоставление доказательств» и право «защищаться иными способами и средствами, не запрещенными УПК РФ». Таким образом, осуществление аудиозаписи в ходе судебного разбирательства по делу является формой сбора доказательств, установленной ч.5 ст. 241 УПК РФ. Последующее предоставление аудиозаписи в суд или в правоохранительные органы является реализацией права на предоставление доказательств. В этом случае аудиозапись может выступать в качестве «дополнительного материала», прилагаемого согласно ст.ст. 375, 377 УПК РФ к кассационной жалобе в случае не согласия с выводами и приговором суда первой инстанции. Также аудиозапись может служить средством для подтверждения «новых обстоятельств» по уголовному делу согласно п. «б» ч. 4 ст.413 УПК РФ, если по тем или иным причинам зафиксированное на аудиозаписи не нашло своего отражения в протоколе судебного заседания при отсутствии ведения аудиозаписи по инициативе самого суда. Помимо этого аудиозапись может использоваться и в качестве доказательства по новому уголовному делу, возбужденного по факту, непосредственно связанному с судебным процессом, т.е. как в случае, по которому и принято вышеуказанное неоднозначное кассационное определение.
Не соглашусь с решением суда и по практическим причинам. Суды зачастую прямо манипулируют с протоколами судебного заседания, не отражая фактический ход процесса или описывая в протоколе то, чего не было. Позиция, провозглашенная высшей судебной инстанцией в уголовном судопроизводстве (без учета Президиума Верховного суда РФ), назовем все своими именами, развязывает руки судам первой инстанции в «процессуальном произволе». Например, адвокат задает вопрос, получает на него ответ, доказывающий невиновность подзащитного, а суд не отражает в протоколе ни вопроса, ни ответа. Суд поступает просто, а именно: копирует суть показания допрошенного с обвинительного заключения. Что делать в этом случае? Только аудиозапись процесса смогла бы вывести судью « на чистую воду».
Считаю, что ситуация должна быть выправлена. Будем следить за развитием ситуации. В противном случае, мы придем к тому, к чему идем уже давно и стоим в шаге – «Полицейскому государству». Тем более, что, видимо, именно для того, что закрепить фактическое положение вещей и затеяна затея с «ребрендингом» милиции-полиции.
